Твёрдые формы стихосложения
в творчестве Ольги
Мищенковой и Александра Архангельского
Твёрдая форма — это
«парадигматическая константа, охватывающая произведение в целом» (М. И. Шапир),
иными словами — совокупность тех или иных характеристик стихотворения
(метрических, строфических, рифменных и др.), являющаяся устойчивой
(константной) в рамках национальной или интернациональной поэтической традиции
и объединяющая обладающие этими характеристиками тексты в единый тип
(парадигму) с точки зрения автора и читателя. «Форма, введённая одним поэтом
или (чаще) группой их, становится твёрдой (канонической) с того времени, когда
она, во-первых, принимается другими поэтами (элемент выживаемости) и,
во-вторых, изучается специалистами» (Иван Рукавишников).
От твёрдых форм принято отличать
строфы, также обладающие устойчивым набором просодических характеристик, но при
этом позволяющие свободное комбинирование и умножение в пределах текста. В то
же время устоявшиеся строфы способны автономизироваться и превращаться в
твёрдую форму (см. онегинская строфа), и наоборот, устоявшиеся твёрдые формы
могут функционировать как строфы в текстах более сложной структуры, в том числе
также являющихся твёрдыми формами (см. венок сонетов)
Типы твердых форм
Венок сонетов — архитектоническая
форма (твёрдая форма) поэтического произведения, а также поэтическое
произведение, написанное в этой форме.
Венок сонетов состоит из 15
сонетов. Первая строка второго сонета совпадает с последней строкой первого
сонета, первая строка третьего — с последней строкой второго и т. д.
Четырнадцатый сонет завершается первой строкой первого сонета (как бы первый
сонет начинается последней строкой четырнадцатого). Пятнадцатый сонет (магистральный
сонет, магистрал, мадригал) состоит из первых строк предшествующих 14 сонетов.
Магистрал является тематическим и
композиционным ключом (основой) венка; обычно он пишется раньше других сонетов
венка.
РУБАИ; — одна из самых распростр. форм лирич.
поэзии народов Бл. и Ср. Востока, Ср. и Юго-Вост. Азии. В письм. лит-ре
появляется в 10 в. Р. представляет собой 4-стишие, в к-ром 1-я, 2-я и 4-я
строки зарифмованы, а 3-я остается незарифмованной. Иногда в Р. после рифм
следует редиф. В России Р. традиционно воспринимается как экзотич. форма,
используемая гл. обр. для переводов. Образцы Р. в нач. 20 в. дал В. Брюсов.(
Российский гуманитарный энциклопедический словарь).
Александр
Архангельский
Я не знаю, что завтрашний день принесёт –
Деньги, властью отраву,
известность-почёт,
Может, всё повернётся иной стороною…
Знаю только – и то, и другое пройдёт.
ДЕЦИМА — 10-строчная строфа
испанской поэзии (отсюда название), пишется 4-стопным хореем, схема
расположения рифм — abbaa ccddc. (Литературная энциклопедия. — В 11 т.; М.:
издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная
литература. Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929—1939.)
ДЕЦИМА — твердая строфа, имеющая 10 строк по
следующей схеме рифмования:
1
— a
2 — b
3 — b
4 — a
5 — a
6 — b;,
7 — b;,
8 — a;,
9 — a;,
10 — b;,
Децима
— одна из немногих принятых европейской поэзией испанских форм. Поскольку
формы, идущие из Италии и Франции, сбиваются на ямб, постольку децима сбивается
на хорей.
Говоря грубо, дециму по-русски следует писать
четырехстопным хореем с мужскими и женскими окончаниями; интересных децим
русская поэзия не знает. При своем обрусении и развитии Децима может идти по
неожиданным путям в смысле метрики, ритмики и каталектики, с соблюдением лишь
главнейших основ схемы. Может практиковаться и как твердая строфа, и как
твердая форма. (И. Р. Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов:
В 2-х т. / Под редакцией Н. Бродского, А. Лаврецкого, Э. Лунина, В.
Львова-Рогачевского, М. Розанова, В. Чешихина-Ветринского. — М.; Л.: Изд-во Л.
Д. Френкель, 1925)
Децима (от лат. decima ; десятая), эспинела
(по имени испанского поэта 16 в. В. Эспинеля, которому приписывается её
создание), твёрдая строфическая форма: десятистишие с рифмовкой abba accdc.
Классическая поэтика Д. требует остановки (точки) после 4-го и 6-го стиха;
тогда первое четверостишие содержит исходную коллизию, последнее ; её
разрешение, два центральных стиха служат переходом. Широко употребительна в
испанской поэзии, в том числе в стихотворной форме глоссы. В русском
стихосложении ритмика Д. наиболее точно передаётся 4-стопным хореем.
Ольга
Мищенкова
Слово
молви лишь простое, -
Я
поймаю сердца звук
(Вопреки
зиме разлук),
Нарушая
все устои.
Душу
я тебе открою.
Ты
решил, что я
не стою…
Откровению
прибоя
Нужды
нет здесь слёзы
лить.
Если
сердце хочет пить,
Кто
его теплом укроет?..
Александрийский стих — французский двенадцатисложный
стих с цезурой после шестого слога, с обязательными ударениями на шестом и
двенадцатом слоге и с обязательным смежным расположением попеременно то двух
мужских, то двух женских рифм. Название свое он (предположительно) получил от
«Романа об Александре» (Roman d’Alexandre, 1180), который был написан как раз
таким двенадцатисложным стихом. Впервые он встречается в конце XI века
(«Путешествие Карла Великого в Иерусалим и Константинополь»). Особенно он был
распространён в период французской классической трагедии (Корнель, Расин).
Ритмически александрийский стих характеризуется тем, что распадается на два
полустишия по шесть слогов в каждом. В каждом полустишии имеется обычно два
ударения — одно постоянное (на конце — «accent fix;»); различные комбинации
этих ударений, дающих 36 фигур, и создают ритмическое движение александрийского
стиха. Первоначально александрийский стих являлся чисто силлабическим стихом,
но в результате длительной эволюции приобрёл отчётливое тоническое строение. У
французских романтиков (В. Гюго и др.) Александрийский стих характеризуется
резкими нарушениями цезуры, передвигающейся направо и соответственно изменяющей
расположение ударения.
Александр
Архангельский
Мышиный утра цвет сменяет серость ночи.
И грязь всё чавк да чавк, да так, что нету
мочи.
Безвременье окрест, а серый тон лишь знак.
А ты бредёшь сквозь тьму, терпенье сжав в
кулак.
В тумане виснет звук, неясен и приглушен.
Заволокло глаза и заложило уши.
Кого опять зову, чьи имена шепчу?
Ответа не дождусь – напрасно хлопочу.
Живи ещё хоть век, живи хоть четверть века.
Канала рябь, фонарь, ночь, улица, аптека –
На благостный исход, увы, надежды нет...
Всё будет только так, как предсказал поэт.
ОКТАВА (от итал. - восемь) — строфа из восьми
стихов итальянского происхождения. Традиционный стихотворный размер русской
октавы - 5-ти стопный или 6-ти стопный ямб, мужская и женская рифма обычно
чередуются. В отечественную литературу октаву ввел В.А. Жуковский, вслед за
которым многие поэты стали пользоваться этой формой строфы. Существуют две
традиции русской октавы: лирическая и лирико-сатирическая. Лирическая октава:
Ольга
Мищенкова
Весенние ручьи, подснежников
смятенье
Оставят
в сердце дрожь
восторгом ясных дней,
Из
снов к тебе придёт
под утро вдохновенье
-
Ты
различишь его средь
искуса теней,
Настроив
бег строки под
тихий плеск теченья,
Чтоб
Словом улететь к
безумию страстей…
Октавами
сердец перепроверишь душу,
И
будешь сладко спать,
и голос Неба
слушать.
Онегинская строфа, строфа из 14 стихов с
рифмовкой АвАвССddEffEgg (прописные буквы — женские рифмы, строчные — мужские).
Ритмически и интонационно распадается на 3 четверостишия (с перекрёстной,
парной и охватной рифмовкой) и заключительное двустишие. Композиционно тяготеет
к определённому построению: 1-е четверостишие даёт тему строфы, 2-е — развитие,
3-е — кульминацию, двустишие — афористическую концовку. Это сложное строение
делает О. с. как бы стихотворением в стихотворении; поэтому О. с. применяется
почти исключительно в больших жанрах с обилием лирических отступлений. О. с.
была создана А. С. Пушкиным для романа "Евгений Онегин" и затем
употреблялась неоднократно в русской поэзии ("Казначейша" М. Ю.
Лермонтова и др.), но всякий раз — с ассоциациями, рассчитанными на пушкинскую
поэтическую традицию.
Александр
Архангельский
Пришла любовь ко мне нежданно –
И завертелась круговерть…
О, как мила ты и желанна!..
А раньше где была, ответь?..
Строка легка и невесома…
Разлита сладкая истома,
И не исчерпан слов запас –
И в каждом слове – всё про нас -
Про наши встречи и разлуки,
Про боль и радость – пополам.
Испить так хочется губам
Горчайший
яд сладчайшей муки!
О дне грядущем нет забот.
И каждый день, как жизни год.
| 
